Угроза вторжения - Страница 202

202

Гога попытался встать. Больше ему здесь делать нечего. Надо уметь ходить и говорить «нет», именно с этого начинается мужчина, учил его отец. Чья-то холодная ладонь легла ему на лоб, вжала голову в жесткое изголовье топчана.

«Лежи, Гога! Не вздумай встать. Пошевелишься — смерть!» — произнес незнакомый голос…

…Гога почувствовал, как чья-то ладонь легла ему на горячий лоб.

— Помоги встать, — прошептал он, пытаясь разглядеть наклонившееся над ним лицо.

— Лежи, Гога! Не вздумай встать. Пошевелишься — смерть! — произнес незнакомый голос…

Машину подбросило на ухабе, тело отозвалось жгучей болью, льдинка под сердцем хрустнула. И обрушилась темнота. Теперь уже навсегда.

* * *

Снайпер знал — раньше чем через три минуты его искать не начнут. Личная, охрана надрессирована моментально покидать место нападения, увозя клиента, живого или мертвого. А боевиков, дежуривших в клубе, нужно еще выгнать на улицу, сориентировать и поставить на след. Но уйти тихо не получилось. Едва ноги коснулись земли, он услышал за спиной крик:

«Вон он!»

«Вляпался!» — Его предупреждали, что все без исключения ларьки вокруг клуба, как и везде, где регулярно бывал Гога, превращены в «посты наблюдения». О любой подозрительной активности немедленно становилось известно службе безопасности. Но это была профилактика. Если ожидали прибытия Гоги, на улицу выгоняли парные наряды с рацией.

«Кто знал, что они так быстро сориентируются. И кто знал, что „топтуны“ окажутся именно здесь, именно в этот момент. Спокойно, играем „мокрый вариант“. Только тихо!» — Он беззвучно опустил сумку на землю, достал пистолет, снял с предохранителя.

Они были уже совсем близко. Снайпер отчетливо видел их силуэты через щель между мусорными баками. Прижался спиной к стене и медленно поднял ствол пистолета. Затаил дыхание. Пистолет с глушителем — не винтовка, надо подпустить цель на минимальное расстояние.

— Померещилось, — сказал один.

— Бля буду, видел, — только успел ответить второй — и, взмахнув руками, опрокинулся на спину.

— Ты че? — удивился первый — и, как подкошенный, рухнул рядом.

Снайпер выбрался из-за баков, осмотрел пустой дворик. Никого.

Он быстро снял куртку, вывернул наизнанку. Теперь из пятнисто-серой она стала черной, с цветными шевронами на рукавах. Из кармана достал кепку, парик был пришит прямо к подкладке. Свои волосы всегда стриг коротко именно для таких приемов. Теперь на воротник куртки падали жесткие светлые локоны.

Через минуту, никем не замеченный, он вышел на оживленную улицу, ведущую к метро. В ярких пятнах света, бьющего из ларьков, топтались группки безликих горожан. Из ларьков на все лады неслись песни о тяжелой воровской доле.

Глава пятьдесят четвертая. Повод к войне

Случайности исключены

Неизвестно, на какие рычаги надавил Куратор, но Белова ко всеобщему удивлению оставили в покое. Конечно, покой был временный и относительный. Начальство затаилось, ожидая повода для теперь уже последнего разбирательства. А чтобы служба не казалась медом, применили классическую экзекуцию — приказали подготовиться к проверке секретного делопроизводства. Третий день весь личный состав отдела, как школьники, оставленные после уроков, изощрялся в чистописании. Писанину ненавидели все, а составляла она больше половины трудозатрат опера.

Барышников, назначенный «классной дамой», со своего места обозревая тихо матерящихся оперов, склонившихся над грудами пухлых папок, время от времени изрекал максимы бывалого опера: «Сынки, это литератор не должен проживать дня без строчки. А опер живет так: сделал шаг — написал две справки, три докладные и одну аналитическую записку. Тем самым вы даете пищу для ума начальства и страхуетесь на все случаи жизни. Даже самый бестолковый шеф, увидев вашу писанину, поймет, что не может быть круглым дураком тот, кто накропал такой талмуд. И отношение к вам будет соответствующее. Короче, чем больше бумажек, тем чище задница. Так что пишите, сынки, не ленитесь». В ответ раздавался бурлацкий стон.

Белов, запершись в кабинете, перебирал содержимое сейфа. Знал — кого-кого, а его будут трясти в полный рост. «Набирать негатив», — как говорят кадровики.

Зазвонил телефон, Белов, чертыхнувшись, снял трубку.

Сразу же захотелось разбить ее о голову человека на другом конце провода. Арсений Яровой, судя по дикции, был близок к полному алкогольному отравлению.

Белов уже набрал в легкие побольше воздуха, готовясь послать так и туда, чтобы у Ярового навек отбило охоту звонить по этому номеру. Потом вспомнил, что так и не вербанул Арсения. С ненавистью посмотрел на пухлые папки. Или реальная работа — или имитация кипучей деятельности и бумагомарательство. Вывод напрашивался сам собой.

— Все ясно. Буду, — он посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут.

* * *

Белов брезгливо поморщился, когда Яровой, пролив полстакана на грудь, влил в широко распахнутый рот водку.

— Блин, банкир хренов, а жрешь водку, как сапожник — проворчал Белов. — Тоска с тобой, Арсений. Как встреча, так ты в сиську пьяный!

— Ой, какие мы! — Яровой был на грани потери сознания. — А я и не банкир уже. Усе, лавочка сгорела.

— Это когда же вы успели? — насторожился Белов.

— Игорек, аккурат в пятницу накрылись медным тазом. Всплыло только сегодня. Начальство мылит веревку, кто поумнее — чемоданы пакует. Председатель уже сегодня получил первое китайское предупреждение. Кто-то лупанул жаканом в его распоследней модели «мерса». Горим, бля, синим пламенем!

202