Угроза вторжения - Страница 59


К оглавлению

59

— Намек понял, — кивнул зам, тонко улыбнувшись. Он моментально оценил красоту хода Подседерцева: личная инициатива, идущая в русле политики шефа, ненаказуема.

— Меня интересует его связь с начальником службы безопасности МИКБ Арсением Яровым. Что это — оперативный контакт? Или Белов резервирует для себя теплое местечко на случай увольнения? Второе, опроси всех, кто с ним работал в восьмидесятых. Меня интересуют его взаимоотношения с сослуживцами, в частности, с Кириллом Алексеевичем Журавлевым. Главное, поддерживали ли они отношения после увольнения Журавлева. Остальное, как обычно. Тащи все дерьмо, потом разберемся.

— Записал.

Подседерцев смерил взглядом зама: как все люди небольшого росточка, тот был до вычурности тщателен в одежде.

— Кх-м. — Подседерцев заставил себя удержаться от комментария по поводу нового костюма Льва Степановича. — И вот еще что, Лева. Передай мужикам, хватит полуночничать на работе. Не фиг демонстрировать трудовой энтузиазм. Не модно.

— Так не успевают же, Борис Михайлович!

— Рональда Рейгана однажды упрекнули за то, что он работает не больше четырех часов в день. А он ответил, что хороший чиновник должен укладываться в шесть часов, а он — очень хороший.

— Артист он, — сделал кислую мину зам.

— Нет, Лева. В Голливуде он был председателем Комитета по антиамериканской деятельности. Это покруче нашего парткома будет. — Память у Подседерцева была цепкой. Порой он сам удивлялся, сколько незначительных фактиков хранилось в голове. Иногда сам не мог понять, как они туда попали.

— И там, значит, все, как у людей? А мы, дураки на них равняемся. — Зама явно одолевало желаний потрепаться.

Подседерцев махнул рукой, выгоняя его из кабинета.

Случайности исключены

Белов прислушался, на кухне Арсений, не теряя времени зря, плескал в рюмку коньяк.

— Мне бы так жить! — вздохнул Белов. Снял трубку и набрал номер отдела. Ответил Барышников.

— Так, старый, новости есть? — Белов перебросил пиджак Ярового из кресла на диван, сел, пристроив аппарат на подлокотнике.

— Да какие у нас новости? Сидим, бумажки перелистываем.

— Понятно. Я задерживаюсь. Еще на час-полтора минимум.

— Ясно. — По интонации было не понять, рад Барышников или нет. — Так, может, до утра отложим? Что совещаться на ночь глядя.

— Перебьетесь! Приеду, будем работать.

— Да, чуть не забыл! Дважды звонил Столетов. Вас спрашивал. Говорит, по срочному делу.

— Что ты сказал?

— Первый раз — что скоро будете. Второй — что, возможно, задержитесь. Да вы не волнуйтесь, он телефон оставил. Сказал, будет ждать звонка. — Барышников выдержал паузу. — Так, может, отложим до утра, Игорь Иванович?

Белов даже поперхнулся, так Барышников его уже давно не обыгрывал. Знал (на правах приближенного был посвящен во многое), что, услышав фамилию Столетова, Белов бросит все, даже намеченное совещание.

Белов с тоской посмотрел на дверь, за ней был длинный коридор, ведущий в кухню, где дожидался созревший для вербовки Яровой. Вдруг на кухне раздались грохот и звон разбившейся посуды. Потом гулко упало на пол что-то тяжелое.

«Клиент созрел», — понял Белов. И зло сплюнул.

— Не понял? — подал голос Барышников.

— Это я так…. Накладка вышла. Диктуй телефон. Через минуту, наскоро переговорив со Столетовым и согласовав место и время встречи, Белов вышел в прихожую.

Застегивая куртку, заглянул на кухню. Яровой громко храпел, свернувшись в клубок между опрокинутым столом и угловым диваном.

Глава двенадцатая. Зачем нужны друзья

Случайности исключены

Они познакомились еще в те годы, когда Столетов был районным прокурором, курирующим деятельность территориальных органов КГБ. Белов бегал к нему с постановлениями на арест и прочей ерундой, требующей визы прокуратуры. Как правило, Столетов особо не артачился, хотя многие дела были шиты белыми нитками.

Порой вдвоем до глубокого вечера колдовали над делами, в которых нарушений процессуальных норм было не меньше, чем грамматических ошибок. Время было лихое — конец семидесятых, вовсю шла война с диссидентурой и прочими пособниками вражеских разведок, а количество, как известно, никогда не дружит с качеством. Если бы не консультации Столетова, половину дел завернул бы даже безотказный в таких случаях советский суд.

Потом Столетов круто пошел в гору и превратился в «важняка»-следователя Прокуратуры СССР по особо важным делам. Но они еще долго дружили семьями, пока судьба не развела: Белова — в тупики и переходы Московского управления, а Столетова — на вольные хлеба частно практикующего юрисконсульта.

У Белова впервые за день стало тепло на душе, когда он увидел ссутулившегося на ветру Столетова. С возрастом начинаешь ценить не перемены, а постоянство. Стоило сказать «на старом месте» — и можно было быть уверенным, что Столетов будет именно здесь минута в минуту.

Столетов заметил «жигуленок» Белова, первым ворвавшийся с набережной на круто уходящую вверх улочку. Подошел к обочине.

Подрезав весь поток и едва притормозив, Белов распахнул дверцу:

— Прыгай!

Столетов нырнул в салон, тяжело плюхнулся в кресло. Белов протянул руку:

— Пламенный привет Прокуратуре Союза от славного КГБ СССР!

— Иди ты на фиг, Игорь! — Столетов захлопнул дверь «жигуленка». — Я — чистый.

— И за мной — никого.

— Но ты, от греха подальше, развернись на Таганке и поныряй по проходным, ладно?

59