Угроза вторжения - Страница 155


К оглавлению

155

Давид на минуту пропал в толпе, вернувшись, выложил полную информацию. Звали незнакомку Наташей, модельер, содержателя нет, женщинами не интересуется, держит в ежовых рукавицах официальную хозяйку, так «подсевшую на иглу», что уже не в состоянии вдеть нитку в иголку, салон мод тихо и уверенно прибрала к рукам, спонсоры и деловые партнеры предпочитают иметь дело только с ней, показанную коллекцию разработала и отшила сама, но авторство предпочла не афишировать.

Самвел удовлетворенно кивнул и направился к Наташе, что-то выговаривающей двум высоченным девицам в одинаковых канареечного цвета маечках и черных обтягивающих брючках.

— Здравствуйте, Наташа. — Самвел чуть склонил голову, как это делали гангстеры в американских фильмах, когда хотели сойти за порядочных людей.

— Добрый вечер. — В ее глазах не было ни капли удивления, словно так оно и должно было произойти: увидел, ошалел, приплелся на задних лапках.

— Мне понравилась ваша коллекция. — Информация, как и деньги, — основа власти, и Самвел решил сразу же произвести впечатление. — А у вас, оказывается, красивые глаза.

В комплиментах Самвел особо не изощрялся, действовал по принципу: «Не знаешь, что хвалить, похвали глазки, даже лупоглазая лягушка примет как должное». Глаза у нее, действительно, были необыкновенные, глубокого серого цвета. Она улыбнулась, и он невольно дрогнул веками, таким ощутимо теплым стал ее взгляд.

— Спасибо. Вы единственный, на кого я обратила внимание. — Она чуть помедлила, еще раз прикоснувшись взглядом к его лицу. — Вы очень похожи на Джека Николсона. Такая же улыбка змеи, как у него.

— Может быть, — пробурчал Самвел. У двух моделек челюсти уже отвисли до предела, уж кто-кто, а они его узнали. Он похлопал одну из них по твердым ягодицам, для чего ему пришлось поднять ладонь чуть ли не на уровень плеча. — Не буду вам мешать, подойду позже.

Он пошел между столиками наперехват спешащему куда-то Давиду. Судя по суете в зале и замелькавшим у входа крепышам из бригады Давида, в культурную программу клуба вносились резкие изменения. Гога, — его голос уже заглушал музыку, водопадом хлещущую из динамиков, — решил выступить в полный рост, такое с ним в последнее время случалось все чаще. Обслуга как могла культурно освобождала зал от наименее крутых посетителей, для малопонятливых или совсем отмороженных предназначалась «группа обслуживания» из боевиков Давида. Что будет, когда в зале останутся только свои, Самвел представлял, но присутствовать на празднике Гогиного больного самолюбия сегодня не было ни малейшего желания.

— Давид, еще один вопрос. — Самвел ухватил парня за рукав. — Что за мужик… как его… Джек Николсон? Только быстро!

Давид сначала от удивления вытаращил глаза, потом, ничего не соображая, стал шарить взглядом по залу.

— С таким «погонялом» никого не знаю, — задумчиво протянул он. — Может, кому «погремушку» новую прилепили? А! — он радостно хлопнул себя по широкому лбу. — Дядя Самвел, так это же артист американский! Бабы от него сами из трусов вылетают и штабелями падают. Я сам читал…

— Потом расскажешь, — оборвал его Самвел. — Быстро организуй мне кабинет на втором этаже.

Давид вздохнул, приказ Самвела явно перебивал распоряжения, сделанные чуть раньше Гогой. Давид ничего не смыслил в армейской субординации, но Самвел был старший, а это по усвоенным с детства понятиям было намного выше крутизны Гоги, поэтому он развернулся и пошел в угол, где раскрасневшийся метрдотель пытался что-то втолковать развалившимся в креслах малолеткам.

Самвел усмехнулся, провожая взглядом его широкую спину борца. Давид, вынужденный крутиться в сложнейшем лабиринте авторитетов, семейных обид, старых счетов и взаимных услуг, где не знакомый с негласным горским кодексом и табелью о рангах давно бы потерял, в переносном и буквальном смысле, голову, уже чисто интуитивно принимал верные решения. В том углу зала, действительно, можно было, цыкнув на малолеток, выполнить распоряжение Гоги и одной фразой заставить метра сорваться организовывать отдельный кабинет для Самвела.

Наташа все еще стояла там, где он ее оставил. Только теперь около нее вился парень неопределенной сексуальной ориентации, одно ухо по всему периметру было увешано мелкими сережками. Через плечо сиреневого блестящего пиджака притоптывающего перед ней парня Наташа смотрела на Самвела. Она знала, что он подойдет. Он медлил, впервые в жизни не решаясь сделать первый шаг навстречу женщине. Знал, это шаг навстречу судьбе.

Она, сама того не ведая, угадала его прозвище — Змей. Давным давно, когда он вернулся в родной Зугдиди, отмотав первые в своей жизни четыре года лагерей, — на большее у прокурора не хватило доказательств — его пригласил к себе в дом старый Рустам. Он внимательно рассмотрел татуировки, сделанные Самвелу в лагере. Они, естественно, не шли ни в какое сравнение с биографией, выколотой на груди старого вора. Потом разрешил сесть, налил вина из запотевшего кувшина, придвинул тарелку с мелко нарезанным сулугуни и пучком зелени.

— Змеем, значит, окрестили, — удовлетворенно кивнул он седой головой. — У смотрящего в твоей зоне глаз наметанный был. Быть тебе, Самвел, мудрым и острожным, как змей, это я, старый Рустам, тебе говорю! По делу ты шел правильно, никого за собой не потащил. Верные люди говорили, на зоне к тебе претензий не было. Это хорошо. — Он пригубил вино, вытер губы. — Не для того тебя позвал, чтобы понятия растолковывать. О другом хочу говорить. Ты еще молодой, кровь гуляет, как это вино. Господь наш благословил человека на любое занятие: хочешь — будь купцом, хочешь — расти виноград и делай вино, хочешь — строй дома. Ты стал абреком, Самвел.

155